В тот душный вечер над Баку висела легкая дымка, и море дышало тяжело, как уставший от жары старик. Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая древние камни города в оттенки охры и терракоты. В особняке винодела Мамедова собрались гости – элита местного общества, жаждущая приобщиться к таинству дегустации легендарного вина урожая 1927 года.
Комиссар Гасанов, человек основательный и неторопливый, как и полагается истинному знатоку восточной кухни и философии, отложил в сторону свой потертый портфель и с интересом оглядел собравшихся. Среди гостей выделялся некий господин в безукоризненном белом костюме, с моноклем и тростью черного дерева. "Большой знаток-с, из самого Лондона прибыл", – шептались вокруг.
Хозяин вечера, Мамедов, суетился вокруг винных шкафов, бормоча что-то себе под нос и протирая пыльные бутылки. Его племянник, молодой повеса с намасленными усиками, то и дело бросал жадные взгляды на сейф в углу комнаты.
Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, началась дегустация. Вино разливали в специальные бокалы богемского стекла, и каждый глоток сопровождался восторженными вздохами и учеными комментариями. Англичанин особенно упивался моментом, со знанием дела рассуждая о букете и послевкусии.
Внезапно раздался звон разбитого стекла. Мамедов, схватившись за горло, рухнул на персидский ковер. Его лицо приобрело синюшный оттенок, а из угла рта потекла струйка вина, похожая на темную кровь.
Комиссар Гасанов мгновенно преобразился. Куда делась его восточная неторопливость! "Никому не двигаться!" – скомандовал он, доставая из портфеля лупу и пару резиновых перчаток.
Пока полицейские оцепляли особняк, комиссар методично осматривал место преступления. Его особенно заинтересовала пробка от роковой бутылки, на которой виднелись едва заметные точки.
"Яд был введен через пробку при помощи шприца", – заключил Гасанов, разглядывая улику. – "Но кто мог иметь доступ к вину до дегустации?"
Расследование длилось три дня. За это время комиссар успел познакомиться с коллекцией марок покойного, выслушать душераздирающую историю любви от его экономки и даже научиться играть в нарды у местного дворника.
Развязка наступила неожиданно. Оказалось, что англичанин был вовсе не англичанином, а бывшим цирковым артистом из Нижнего Тагила. Его настоящее имя было Федор Петрович Пупкин, и он уже давно охотился за уникальной коллекцией марок Мамедова.
"Позвольте полюбопытствовать, как вы меня раскусили?" – спросил Пупкин, когда на его запястьях защелкнулись наручники.
"Элементарно", – усмехнулся Гасанов. – "Настоящий англичанин никогда не стал бы пить азербайджанское вино с таким показным энтузиазмом. Они для этого слишком снобы-с."
В тот вечер море снова дышало тяжело, но теперь в его дыхании слышалось облегчение. Комиссар Гасанов сидел в своем любимом кресле, потягивая зеленый чай и размышляя о том, что преступники, как и вино, со временем становятся только хуже.
Дегустация с летальным исходом
