Теплые воды Средиземного моря ласкали белоснежные борта катамарана. Судно, взятое напрокат у приветливого грека-судовладельца, неторопливо скользило вдоль побережья, унося небольшую компанию путешественников все дальше от шумных туристических маршрутов. Капитан, загорелый до черноты старик Димитрис, временами что-то напевал себе под нос, ловко управляясь с парусами.
Среди пассажиров особенно выделялся Сергей – атлетичный мужчина с суровым, бесстрастным лицом. Его молчаливое присутствие вызывало у попутчиков смешанные чувства: дамы находили в нем что-то притягательное, мужчины – настораживающее. Никто не знал о нем ничего конкретного: в документах значилось только имя и российское гражданство, а сам он не стремился к разговорам.
"Странный русский", – шептались между собой три англичанки, сестры Блэквуд, попивая вечерний чай на палубе. "Загадочный месье", – вторила им мадам Дюпон, французская художница, приехавшая писать средиземноморские пейзажи. Её дочь Софи, юная студентка Сорбонны, украдкой бросала на Сергея заинтересованные взгляды.
Каждую ночь, когда остальные путешественники располагались в уютных каютах, Сергей методично собирал свое снаряжение: легкую палатку, спальный мешок, небольшой рюкзак с необходимым минимумом вещей. На вопросы о причинах такой тяги к одиночеству он только пожимал плечами: "Привычка". В маленькой надувной лодке он отправлялся к ближайшему из безлюдных островков, выбирая место повыше, откуда открывался вид на звездное небо и спящее море.
"Может, он бывший военный? Или скрывается от кого-то?" – гадали путешественники. Капитан Димитрис только посмеивался в усы: "В этих водах у каждого своя история. Море хранит секреты лучше любого исповедника".
В то утро погода выдалась особенно ясной. Группа собралась рано – предстояла экскурсия к древнему храму, затерянному высоко в горах. Проводник, молодой археолог Ахмет, с восторгом рассказывал об истории святилища, пока они готовились к восхождению.
"Храм построили в четвертом веке до нашей эры. Говорят, жрецы использовали его для каких-то таинственных обрядов, – объяснял он, помогая дамам с рюкзаками. – В ясную погоду оттуда видно побережье трех островов".
Тропа, вившаяся среди буйной прибрежной зелени, постепенно уводила их все выше. Колючий кустарник цеплялся за одежду, горный воздух пьянил своей свежестью. Софи то и дело останавливалась, чтобы сфотографировать особенно живописные виды, а ее мать делала быстрые наброски в походном альбоме.
Сергей шел позади группы, внимательно следя за тропой. Его походка выдавала в нем опытного путешественника – ни одного лишнего движения, четкий размеренный шаг. Временами он поддерживал уставших дам на особо крутых участках, но делал это молча, без обычных в таких случаях любезностей.
Они поднимались уже около двух часов, когда тропа вывела их на небольшое плато. Внезапно радостную атмосферу похода нарушил испуганный крик. На каменистой площадке лежал пожилой турист, рядом валялся его фотоаппарат – дорогая модель с длинным объективом. Две пожилые женщины в светлых туристических костюмах растерянно метались рядом, а седой гид что-то быстро говорил по телефону на турецком.
Сергей среагировал мгновенно. Двумя широкими шагами он оказался возле лежащего и опустился на колени. Его руки, привыкшие управляться с парусами и веревками, теперь четко выполняли реанимационные действия. Мерные нажатия на грудную клетку, проверка пульса, дыхания – все движения выдавали в нем человека, не раз сталкивавшегося с подобными ситуациями.
Но было уже поздно. Сердце пожилого путешественника остановилось, вероятно, еще до их появления. На его лице застыло удивительное выражение умиротворения, словно последним, что он увидел, была величественная панорама моря и гор. Фотоаппарат так и остался лежать рядом, храня в своей памяти последние кадры, сделанные этим человеком.
"Ничего нельзя сделать", – коротко бросил Сергей, поднимаясь с колен. Его лицо оставалось таким же бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то – то ли сожаление, то ли понимание неизбежности происходящего.
Местные спасатели прибыли удивительно быстро – видимо, в этих местах уже случались подобные происшествия. Пока они занимались своей работой, группа медленно продолжила путь к храму. Теперь все шли молча, погруженные в свои мысли.
Но странным образом это происшествие не омрачило красоты окружающего мира. Напротив, казалось, будто сама первозданная природа этого дикого края помогала принять случившееся. Изумрудная зелень склонов, ласковое море внизу, древние руины, золотящиеся в лучах полуденного солнца – все это словно напоминало о вечном круговороте жизни и смерти.
К вечеру, когда группа вернулась на катамаран, Сергей, как обычно, стал готовиться к своей ночной экспедиции. Но что-то неуловимо изменилось в атмосфере. Софи, набравшись смелости, спросила его: "Вы ведь врач, правда?"
Сергей помедлил с ответом, закрепляя лодку. "Был когда-то. Военным хирургом", – наконец произнес он, и это признание словно немного растопило лед его обычной отстраненности.
"А почему вы всегда ночуете на островах?" – решилась спросить мадам Дюпон.
Сергей поднял взгляд к темнеющему небу. "Там тихо. И звезды ближе", – ответил он просто.
Когда его лодка отчалила от катамарана, сестры Блэквуд задумчиво смотрели ему вслед. "Знаете, – сказала старшая из них, – иногда самое важное в жизни происходит именно так – среди красоты и тишины, когда смерть и жизнь встречаются, чтобы напомнить нам о чем-то главном".
А море продолжало ласково плескаться о борта катамарана, храня в своих глубинах тысячи историй о тех, кто приходил к этим берегам искать покоя, находить себя или прощаться с жизнью под синим небом Средиземноморья.
Смерть на Ликийской тропе
